Лидия Смирнова «Моя любовь»
Народную артистку СССР Лидию Смирнову помнит и любит не одно поколение зрителей. Мы назовем лишь несколько фильмов, в которых она снялась: «Моя любовь», «Парень из нашего города», «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещен», «Деревенский детектив», «Женитьба Бальзаминова».
Смирнова до последнего дня любила людей - не всех, но многих. И себя - как положено истинной женщине. Любила кино. Любила говорить и писать правду, потому что с правдой жить легче. Обожала высокие каблуки, красивые прически, наряды, комплименты, юбилеи...
Я родилась семимесячной, «в рубашке», и было это в городке Мензелинске под Казанью. Меня завертывали в вату и клали в печурку, в русской печке есть такие углубления. По всем приметам меня ждала долгая, счастливая жизнь…
ПОСЛЕ школы я поступила в промышленно-экономический техникум при Училище (теперь это, кажется, университет) имени Баумана. Техникум выпускал экономистов-статистиков.
В свободное время я ходила с друзьями на лыжах. Как-то раз во время прогулки мы встретили в лесу группу молодых людей, раскланялись, пошутили, посмеялись и пошли дальше. Среди них был один молодой, высокий, красивый, — он так ладно шел на лыжах. Я обернулась, и он обернулся.
Его звали Сергей Добрушин. Мы ходили с ним в театры, в консерваторию. Он был старше меня, мне — семнадцать, ему — двадцать семь.
Вскоре Сережа сделал мне предложение, мы в обеденный перерыв сбегали в загс, и я стала его женой.
В то время я любила ходить в театр, но уходила оттуда почти всегда в плохом настроении и никак не могла понять почему. Я смотрела с жадностью, замечала, как ходят актрисы, как говорят, как они одеты. Видимо, я просто завидовала тому, что они, эти женщины, на сцене, а я — в зале.
И я подала заявление в несколько заведений, где «учили на актрису»: в Вахтанговское, Щепкинское, к Таирову, даже во ВГИК. И меня всюду приняли. Я выбрала школу Камерного театра под руководством Александра Яковлевича Таирова. Только потому, что она мне была ближе — я жила рядом, на Бронной.
Когда вышла «Моя любовь», на экранах шел «Большой вальс». Эти фильмы как бы соревновались. И героини соревновались — Милица Корьюс и Лидия Смирнова. Дунаевский в письмах ко мне даже подписывался: «Твой Шани» — именем героя фильма «Большой вальс». В этом было столько романтики, это было так красиво!
Война для меня была неожиданностью невероятной. Мы с Сергеем в очередной раз собирались в поход. Он сидел дома с разложенной на полу байдаркой, налаживал управление.
Я пошла в булочную. Там какие-то разговоры, стоят группки людей и слышно слово «война». Это слово совсем мне было незнакомо, непривычно. Я прибежала домой, кричу: «Сергей, война!» Включили радио, и с этого момента все как будто перевернулось.
Сергей записался добровольцем в ополчение. Рано утром я пошла провожать своего Сережу по Малой Бронной на призывной пункт.
В ноябре 1942 года Сергей пропал без вести. Ни где, ни как — не известно.
Вторым моим мужем стал оператор Владимир Рапопорт.
В Алма-Ате, куда было эвакуировано большинство кинематографистов, я заболела брюшным тифом. При этой болезни кишки делаются тонкими, как пергаментная бумага, в любую минуту может быть прободение и смерть. Попадет в пищу что-нибудь слишком жесткое, и все — конец.
Рапопорт учил меня ходить — мышцы были атрофированы. Когда я вышла из больницы, надо было спасать оставшиеся волосы, париков тогда не было, и мы с Рапопортом ехали в горы, находили полянку с пенечком, он на него садился, клал мою голову на колени, мазал волосы керосином, а потом ногтями снимал мертвые гниды. Их нельзя было счесать, можно было только снять ногтями.
Другое дело, что я доставляла ему много хлопот, беспокойств и поводов для ревности. Но, наверное, он выбирал, что ему нужнее — быть со мной и терпеть какие-то огорчения или потерять меня.
Смело могу сказать — мне завидовали. Чувство зависти свойственно актерам. У меня есть даже несколько анонимных писем, которые я почему-то храню. Хотя пора давным-давно их выбросить и вымыть руки. «Куда ты лезешь со своим носом, ты, бездарь, дура, проныра…»
Я ищу и не нахожу своих поступков, за которые мне было бы стыдно. Я никого не подсиживала, ни на кого не стучала, ни у кого не отнимала роли, но получала столько обид…
Каждый человек, наверное, к концу жизни, хотя никогда не знаешь, когда конец, но все-таки, прожив, скажем, восемьдесят лет, хочет и даже обязан подводить какие-то итоги, анализировать свое прошлое. Что сделано зря, а что не зря, сколько было ошибок.
Последнее время я особенно остро ощущаю свое одиночество, свою незащищенность, я стала себя чаще жалеть, чем раньше, наверное, оттого, что стало меньше сил. Особенно тяжело, когда возвращаешься домой после гастролей. Там успех зрительский, тебя приласкали, хорошо встретили и проводили, там твои товарищи, с которыми ты работала. И вот приезжаешь домой, открываешь дверь — и пустая квартира, ни кошки, ни собаки, никого. Чувствуешь себя слабой, а мне это чувство очень не нравится.
При подготовке материала использованы фрагменты из книги Лидии СМИРНОВОЙ «Моя любовь».