Софья Пилявская. Актриса

(4 мая 1911 г. -21 января 2000 г.)

Софья Станиславовна родилась в Красноярске. Сибирское детство запомнилось светлым и веселым. В начале 1917-го С.С. Пилявский уехал "делать революцию", а следом и семья перебрались в столицу — сперва в Петроград, потом в Москву. (Но лишь много лет спустя из воспоминаний Луначарского дети узнали, что их папа, "старбол" ленинской когорты, был крупным партийным чиновником.)
После занятий с сестрой "самого" Станиславского Зося была зачислена в труппу МХАТа. Здесь она вышла замуж за актера Николая Дорохина. Увидев в музее Венеру, молодой муж вполне серьезно заметил: "Моя-то Зося получше будет!" (Он умер на пороге квартиры О.Л. Книппер-Чеховой, куда они шли праздновать Новый 1954 год. С тех пор Зося 46 раз наряжала елку в своей квартире и в одиночестве сидела у нее в ночь с 31 декабря на 1 января.)
Увы, великая красота Пилявской оказалась невостребованной ее временем. Это была, если так можно выразиться,красота тонкости и благородства, аристократизма и породы. Трудно, да невозможно было представить ее в ролях комсомолок и ткачих, трактористок и лихих пулеметчиц. На несколько блистательных ролей — долгие годы личного театрального безвременья. Больше всего на свете Пилявская не выносила плебейства, а плебейства вокруг становилось все больше. Наверно, поэтому она твердо отказалась продолжать мемуары, остановившись на 1970 годе. Она ненавидела и презирала нынешнее театральное закулисье, не любила и не понимала новых театральных нравов (и не пыталась понять!). Хотя именно тогда дожила до своей востребованности — в 70-м во МХАТ пришел Олег Ефремов и, разглядев в благородной даме великую актрису, занимал ее в ролях беспрестанно. Немалое удовлетворение давало ей преподавание в Школе-студии. И все-таки она не ощущала с новым временем духовных связей. "Я так не хотела дожить до столетия МХАТа. А вот дожила. Я так одинока", — сказала она однажды...
Софья Станиславовна Пилявская всю жизнь — с 1928 по 2000 год — прослужила в МХАТе им. Чехова. Хотя сама никогда не разделяла театры на ефремовский и доронинский. Наверное, потому, что для нее Художественный театр мог быть, да и был, только один. Тот, который создали ее великие учителя — Константин Сергеевич Станиславский и Владимир Иванович Немирович-Данченко.
…Зося решает посвятить себя театру. По окончании школы (учеба в которой, надо заметить, далась ей с большим трудом) она отправляется на прослушивание к Зинаиде Сергеевне Соколовой, родной сестре К. С. И слышит от нее страшные слова: «Милая барышня. Должна вас огорчить. На русской сцене вам вряд ли удастся быть».

Виной всему был сильный польский акцент, с которым говорила Пилявская.

«Приговор» актрисы, разумеется, расстроил Соню. Но надо было знать ее характер, чтобы предположить, что она откажется от мечты о сцене. Решимость и своеволие начали проявляться у нее с самого детства.

Вволю наплакавшись после неудачного экзамена, Соня обратилась за помощью к князю Волконскому, известному логопеду. И уже через год, вновь представ перед Зинаидой Сергеевной, была зачислена в Студию Художественного театра. Театра, который…
…И стал ее судьбой
Здесь она познакомилась со своим будущим мужем, актером Николаем Дорохиным. Будучи только-только представленным Соне, Дорохин останавливал каждого, кто проходил мимо, и, указывая на нее, говорил: «Знакомься, моя жена».Вскоре они действительно поженились. Какое-то время о браке знала лишь мать Зоси. От отца замужество дочери скрывали.
Он так и не успел познакомиться с зятем. Узнав о том, что Соня вышла замуж, Станислав Станиславович в один из выходных с женой и дочерью пришел в гости в новую отдельную квартиру, которую молодожены только-только получили. К сожалению, Дорохин в ту субботу находился на съемках, и знакомство перенесли на понедельник.
Однако в понедельник отец не позвонил. Приехав на следующий день в его квартиру — после Кремля Станислав Станиславович с новой семьей жил в четырехкомнатной квартире в Доме на набережной, — Пилявская увидела лишь опечатанную дверь кабинета. «Десять лет без права переписки» — таков был официальный ответ властей, истинный смысл которого стал понятен лишь в наши дни.
В театре Пилявской приказали написать заявление об уходе по собственному желанию. «Это все, что мы можем для вас сделать», — сказал ей директор.Однако Станиславский отказался завизировать заявление актрисы, тем самым оградив ее от неизбежных репрессий. В честь очередного юбилея МХАТа она даже получила звание заслуженной артистки, что было почти невозможным для «дочери врага народа».
«И это после того, как я фактически предала Станиславского, — рассказывала в конце жизни Пилявская корреспонденту «Театральной жизни». — Это, поверьте, печальная история. Больного Константина Сергеевича фактически изолировали его приближенные. К нему не допускали даже «стариков». А он, феноменальный выдумщик, убедил себя, что его покинули лучшие друзья и ученики. «Меня предали, — говорил он мне. — Но вы? Почему вы не используете мой опыт? Я же могу помочь вам. Почему вы не приходите ко мне учиться? Дайте мне слово, что вы придете ко мне». Я дала слово и, конечно, не сдержала обещания».
Пилявская до конца дней переживала из-за своего, как ей казалось, предательства. Вообще жизнь Софьи Станиславовны, несмотря на видимость благополучия — высокие награды, звания, роли, счастливой никак не назовешь. Потеряв мужа (он умер, едва переступив порог квартиры Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, за несколько минут до наступления 1954 г., ему было 48 лет), а через несколько лет и мать, она жила лишь театром и Школой-студией, в которой начала преподавать сразу после смерти мужа.
Друзей с каждым годом оставалось все меньше и меньше. Ушли Иван Москвин, Василий Качалов, Ольга Леонардовна, дружбой с которой актриса очень гордилась (вдова Чехова незадолго до смерти именно ей поручила постирать смертную рубаху Антона Павловича).
В конце жизни Пилявская осталась совсем одна. Наверное, только тогда ей стала понятна излюбленная фраза Книппер-Чеховой, часто повторяемая ею в последние годы: «Мне стыдно жить. Все ушли, одна я для чего-то живу…»